До последнего времени было принято считать, будто компьютерные игры — это убежище для слабых духом неудачников.

Оно, в общем, и неудивительно. Седомудые старцы-психологи, не продвинувшиеся в освоении виртуального игрового пространства дальше первых трёх уровней Дума, выносили свои суждения об игроках исключительно на основе обывательских предрассудков.

Взрослый человек играет в игры? Значит, инфантилен, пытается спрятаться от окружающей действительности. Диагноз ясен.

Отмечу, что ровно так же рассуждают об играх и не обременённые медицинским образованием люди. «Такой большой, а в игры играешь». «Опять своих человечков гонять сел»? «Что, маленький, не наигрался в детстве-то»?

Когда я слышу подобного рода презрительно-сочувствующие отзывы о любителях компьютерных игр, я вспоминаю строки из известного фельетона:

«Ну, пришли. Врач чего-то на месте оказался. Молодой еще, трезвый… ума-то нету».

Сидеть с пивом перед зомбоящиком — это для взрослого человека нормально. Жрать в два горла салаты за праздничным столом, перемежая наполнение рюмок пересказами избранных шуток Петросяна — это для взрослого человека прилично и почётно. Сидеть в лёгком подпитии на берегу руки, наблюдая мутным взглядом за движениями поплавка — это цивилизованный отдых.

Но находиться в максимальной концентрации, решая сложнейшие задачи компьютерной игры — это детство в заднице играет… ума-то нету…

Так вот. Знаете, что недавно выяснили учёные? Цитирую Компьюленту:

«Исследование группы психологов показывает, что мотивацией к компьютерным и видеоиграм является желание примерить другую идентичность, как правило, близкую к образу идеального себя. Чем больше эта идентичность совпадает с идеальным образом себя, тем сильнее мотивация к игре».

Проще говоря, компьютерные игроки не убегают от реальности. Наоборот, они двигаются к своей цели. То есть, они реализуют не «Свободу ОТ», а «Свободу ДЛЯ»:

Таким образом, ближайшим аналогом компьютерных игр является… обычный спорт. С той только разницей, что в компьютерных играх упор делается не на физическую подготовку, а на способность быстро и глубоко соображать.

Как и спортсмен, компьютерный игрок получает максимальное удовольствие от игры в те моменты, когда он действует идеально. Без потери скорости проходит самый сложный поворот трассы. Подстреливает врага хедшотом через полкарты. Быстро развивается по заранее составленному плану, уходя в серьёзный отрыв от сильных противников.

Процитирую одну историю из жизни:

«Когда мы отдыхали в Гантиади-75, на пляже как-то играл в шахматы. В зрители затесался местный абхаз, он молча наблюдал за игрой, а потом пригласил меня сыграть с его дедушкой, большим любителем этого дела и местным чемпионом.

Сначала меня поразили невиданные резные старинные шахматы, произведение искусства, это даже отвлекало от игры – больше рассматривал фигурки. Но партнер заставил меня предельно сосредоточиться. В принципе, я играю в силу кандидата в мастера, в детстве прочили большое будущее, если буду трудиться. Но трудиться не хотелось, это значило бы испортить для себя игру, опошлив развлекушку работой.

Аксакал явно знал теорию, из дебютов выходил с преимуществом, а дальше по-карповски, осторожно, неспеша, правильно дожимал, накапливая мелкие преимущества. Чтобы не погибнуть от этого удушья, мне приходилось взрывать игру, идти на определенный риск жертв, чтобы вырваться из железных объятий. Как правило, получалось, число варинтов резко возрастало, и дед уже с ним не справлялся.

В первой же партии по ходу игры возник план: жертвой качества заманул ферзя соперника в угол и практически выключил из игры, в то время как мои фигуры сконцентрировались в мощный кулак и до решающего штурма оставалось несколько подкрепляющих ходов.

Тут за спиной аксакала возник его сын в черкесске, что ли. Ну, эта их свитка с галунами для патронов и пояс с кинжалом. Джигит выразительно положил руку на кинжал.

Чем лучше моя позиция становилась на доске, тем больше ухудшалось мое положение в целом. Как бы сейчас сказали, меня понуждали к миру. Я ослабил давление и выпустил ферзя противника на простор. Ситуация быстро переломилась и ходов через 10, ввиду угрозы больших материальных потерь, я сдался.

И не пожалел – поражение сразу стало пирровым: тут же я оказался в центре пира, с тостами, вкусностями и все остальное. Мне пояснили: Сулико Николозович очччень не любит проигрывать, и я – молодец, уважил аксакала.

Потом меня не раз привозили сразиться, партии получались интересные. Я пару раз выигрывал, поддерживая напряжение, но больше терпел поражения, и делал это очень правдоподобно, никаких там грубых подстав или зевков, аксакал искренне радовался победам, не замечая мою тонкую игру в поддавки.

В последний день мы тепло расстались. Сулико пригласил на следующий год в гости к себе, но я поблагодарил – далековато от моря. И напоследок он сделал мне комплимент:

— Хороший ты человек! И шахматист! Мне нравится как умно ты выигрываешь! А ещё больше – как мудро проигрываешь».

Так вот. К чему я всё это рассказал.

Я считаю, что ровно так и должен выглядеть идеальный способ научиться чему-либо. Если человек учится играть, к примеру, в шахматы, надо дать ему выигрывать, но при этом выигрывать не абы как, а с напряжением сил: чтобы общий счёт был в его пользу, но чтобы единичные партии он вполне мог и проиграть.

Тогда от обучения человек получит максимум удовольствия. Мотивация же при обучении — это практически главное. Хотя бы по той простой причине, что должным образом замотивированный ученик будет заниматься дольше и вникать в предмет гораздо глубже.

Этот же метод можно применить и ко всем остальным школьным предметам. Например, по математике можно давать школьнику всё более и более сложные задания, которые школьник будет со всё большим и большим напряжением решать.

Что мы наблюдаем на практике?

На практике мы имеем в школе полное отсутствие интриги. Подготовленный ребёнок «выигрывает» с вероятностью в сто процентов, и учиться ему смертельно скучно. Пятёрки ставятся не за решение сложной задачи, а… за послушность. За выполнение заданного учителем урока.

Нет, конечно, некоторые дети подсаживаются на получаемый в виде оценок от учителя «сахарок» и старательно выполняют чужие распоряжения, дабы получить свою порцию одобрения. Однако похвала — довольно опасная мотивация, которая не только формирует зависимую от чужого мнения личность, но и вырабатывает равнодушие к изучаемому предмету.

Отличнику наплевать, что именно он делает, так как главное для него — выслушать учителя и максимально хорошо выполнить его задание.

Таким образом, если мы заменим систему оценок на систему фиксации реальных достижений, как это сделано, например, в компьютерных играх, мы сразу же резко увеличим увлекательность процесса обучения.

Однако для этого придётся ввести в процесс обучения понятие «проигрыша». Школьник постоянно должен сталкиваться с реальными испытаниями, которые он сможет выполнить только как следует напрягшись и не с первого раза. И очень важно, чтобы испытания не вырождались в унылейший грайнд, как, собственно, это происходит сейчас в так называемых «элитных» учебных заведениях.

Поясню на примере. Написать короткое стихотворение на заданную тему — это сложно. Прочесть несколько раз Евгения Онегина и зазубрить все имена и события оттуда — это тоже сложно. Однако сложность эта в корне разная. Для написания стихотворения придётся как следует напрячься, при этом далеко не факт, что в результате получится что-нибудь приличное. Для запоминания же событий из Евгения Онегина придётся просто потратить определённое количество времени.

Ещё один пример. Научиться пробегать стометровку за 12 секунд — это сложно. Присутствовать на всех занятиях физкультуры во время учебного года — это тоже сложно. Однако сложность эта в корне разная…

Подведу итог

Чтобы учиться было интересно, следует приблизить процесс обучения к идеальной игре. А именно: надо дать школьникам возможность играть в полную силу, напрягая не только полирующую парту задницу, но и остальной мозг.

И, что очень важно, надо дать школьникам возможность… периодически проигрывать. Не захлёбываться мегабайтами вываленного на них сырого материала, а именно проигрывать — терпеть поражение во время выполнения сложного задания, которое нельзя выполнить с первого раза на одной послушности.

Чтобы они понимали — это именно игра, а не унылая имитация пахоты.

© Фриц Моисеевич Морген