Мороз.

Как ни старался он сковать жизнь небольшого (по современным меркам), но все же с миллионным населением города, у него очень плохо это получалось.
Редкие прохожие торопились каждый по своим делам. Учитывая время суток, (а было утро), можно было догадаться, что большая часть людей торопилась на работу.

Он тоже шел на работу. Под ногами хрустел снег. Деревья стояли пушистые от намерзшей на них бахромы снега. Воздух был чистый. Уральская погода, как же она непредсказуема!

Он вообще почти каждый день ходил этим путем на работу. Исключением были только выходные дни. Вот и сейчас он шел. В голове крутилось великое множество мыслей. Они то появлялись, то исчезали, а он смотрел на красоту уральской природы и восхищался ей, периодически замечая подробности, которые не заметил, проходя накануне.

«Все течет, все меняется». Он силился вспомнить, кому принадлежала данная фраза. Но после недолгих размышлений он решил, что видимо он просто не знает кому она принадлежит. Бесполезно вспоминать то, чего не знаешь.

Мороз щипал кожу. Ветер пронизывал насквозь, несмотря на куртку, и сдувал выдыхаемый пар на очки, заставляя мутнеть запотевшие стекла. Металлическая «собачка» замка на куртке, не прикрытая с внутренней стороны ничем, касалась подбородка, обжигая. На таком морозе можно было 10 минут не чувствовать дискомфорта если бы не было ветра, но потом все же начинаешь замерзать. А ветер был. Порывистый. Мало приятного.

Лед.

То и дело попадались места на дороге, где он был припорошен снегом и нога, попадавшая на такое место, стремилась потерять сцепление с поверхностью. Но он продолжал идти, стараясь шагать не сильно широко, дабы не оказаться лежащим на льду.

Настроение в последние дни было не ахти. Он старался не думать, откуда в его голове появился этот сплин. Ему начинало нравиться это состояние. Оно ему не мешало. Обычно оно мешало окружающим. Все привыкли видеть его в хорошем расположении духа, шутником и балагуром. Сейчас же он был хмур и растерян. Шутки не радовали. Новые анекдоты, присланные сервером рассылки, тоже не казались такими смешными. На самом деле причин для грусти было много, только вот рассказывать о них он не торопился.

Он был скрытным. Всю свою жизнь. И не собирался меняться. Мир жесток. Очень жесток. Любое лишнее слово может показать твои уязвимые места, а это уже вряд ли приведет к чему-нибудь хорошему. Доверял он лишь узкому кругу лиц. Он знал что потерять доверие так же легко, как и приобрести. Восстановить же доверие человеку, попавшему в черный список, практически не возможно.

Он не умел прощать. Хотя… Вообще-то умел… Но не хотел прощать.